|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||
Ну что сказать? Как и большинство биографий, книга Бойда поверхностна (при всей дотошности и кропотливости автора) в том смысле, что является рассказом о внешних событиях в жизни человека, в данном случае гениального писателя, но не историей его души. Впрочем, второе не то чтобы не существует, просто внимательно читайте набоковские книги, друзья. Несколько моментов откровенно разочаровали. Я не очень люблю позднего Набокова, а так как в этом я не одинока, то Брайан Бойд выступает, анализируя произведения, будто бы адвокатом автора, в чем тот совершенно не нуждается. Бойду кровь из носа нужно убедить всех в правильности собственной интерпретации написанных на английском языке набоковских романов. В случае с самой скандальной книгой писателя "Лолитой" Бойд перестарался в достижении этой благородной цели до такой степени, что автор в конце концов предстал перед нами в образе наивного моралиста, выдуманного самим же Набоковым автора предисловия к "Лолите" Джона Рэя, создавая образ которого Набоков откровенно насмехался над неглубокой массовой аудиторией. Бойду вообще присуще желание сделать Набокова святее Папы Римского, от чего веет откровенным притягиванием за уши. Бойд считает, что в последние романах Набокова творческий гений последнего пережил свой расцвет. Точнее, он сам в это не очень верит, но пытается убедить в этом всех остальных. Я же обратилась к высказываниям самого Набокова. Ловя бабочек в Альпах, он признавался своему сыну, что в своей жизни написал все те романы, которые хотел, и было это задолго до публикации его последней книги. Вспоминается и сцена из финала "Приглашения на казнь": А все-таки еще нужно решить насчет этого проклятого желания. Ну, что же ты выбрал? -- спросил он у Цинцинната (тихо присевшего на койку). -- Живее, живее. Я хочу наконец отделаться, а нервные пускай не смотрят. Написав великий роман, человек чувствует себя опустошенным. Последний раз, когда Набоков не переиначивал в бурлескной нелепости новых сюжетов свои старые фантазии для того, чтобы получился материал для нового романа, было при создании им "Лолиты". С тех пор его творческий метод явно изменился - аллюзии, аллюзии, аллюзии на предыдущие книги автора. Даже при написании новых романов он то и дело отсылает читателя к старым, к маст-риду собственного творчества. К концу жизни Набоков занимается складыванием узоров из собственного прошлого ("Признаюсь, я не верю в мимолетность времени -- легкого, плавного, персидского времени! Этот волшебный ковер я научился так складывать, чтобы один узор приходился на другой"). В прелестном Монтре он проживает свое послесмертие. Но чтобы понять эту особенность его творчества, нужно подходить с менее прямолинейным анализом, чем это делает Бойд. Нужно всего лишь допустить автора в собственную сердцевину, понять его умом и сердцем. И тогда вы будете располагать личной связью с автором, которая никогда не предаст. |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||
