Аркадий Аверченко, размер 130x200 мм

Сорок пять лет жизни много это или мало? Да даже меньше чем сорок пять, если вычесть пятнадцать - двадцать первых лет жизни. Если судить по прожитым годам, то это мало, а если учитывать насыщенность жизни, то много. Ведь редко кому даже за гораздо больший срок удастся сделать больше и достигнуть большего чем Аверченко.
Моё знакомство с творчеством Аркадия Аверченко началось с нескольких рассказов, открывших чудесный дар и талант юмориста и сатирика. Потом последовало не менее увлекательное чтение его биографии. Очень трудно поверить как обычный хулиганистый мальчишка, задира и забияка, зачитывающийся книгами Фенимора Купера и Майн Рида, и даже не окончивший гимназии стал "королём смеха" и заслужил признательность народа во многих странах.
Наверное надо иметь врождённый талант чтобы за небольшой срок пройти путь от писца в конторе к редакторскому креслу "Сатирикона" и "Нового Сатирикона". Потом революция, бегство из одного города в другой и эмиграция. Но где бы он ни жил - везде занимается активным творчеством. И вот приходит черёд самых печальных страниц в биографии любого человека - последние дни перед смертью и сама смерть. Грустно и больно читать, что последние дни перед смертью всеми признанного "короля смеха" прошли на больничной койке в общей палате пражской больницы. Невольно поражаешься мужеством этого замечательного человека находившего в себе силы шутить в последние дни и чаы жизни.
Приятно удивила и обрадовала последняя глава посвящённая судьбе литературного наследия автора. Увы не в каждой биографии посвящённой писателю встретишь такую главу.
Книга написана очень атмосферно и живо. Не нужно особых усилий чтобы представить описания жизни в том или ином городе. А многочисленные отрывки из рассказов, разнообразные трактовки тех или иных случаев из жизни делают чтение ещё увлекательней и вносят нотку юмора.

Аркадию Аверченко, талантливому писателю и весёлому человеку, хронически не везло. Во-первых, он родился болезненным мальчиком и не раз получал от более сильных и наглых ребят по физиономии. Во-вторых, в молодости он лишился глаза при загадочных обстоятельствах. В-третьих, будучи виднейшим русским юмористом, он далеко не так популярен после смерти, как был популярен при жизни. Воистину, нет пророка в своём отечестве, и как не согласиться с Тэффи:

Место, занимаемое Аверченкой в русской литературе, единственное, им созданное и незаменимое. Это русский Джером. Разница та, что Джеромом гордится Англия, а Россия Аверченко не гордится только потому, что гордость есть чувство нерусское…

Чтобы понять, насколько популярен был Аверченко, достаточно вспомнить, что одну из его книг нашли в Екатеринбурге, в комнате расстрелянного царя, а другую в кабинете только что умершего Ленина. Или то, что Анна Ахматова включала Аверченко в пятёрку лучших писателей своего времени.
Аверченко – писатель необычайно мягкий и тонкий, он ловит тончайшие движения души и мастерски отражает их при помощи слов. На его фоне талантливая Тэффи выглядит несколько искусственной и прямолинейной, а блестящий Саша Чёрный излишне резким и желчным. Впрочем, Аверченко может быть безжалостно сатиричным, достаточно вспомнить «Двенадцать ножей в спину революции», за которые на родине несчастного эмигранта заклеймили и прокляли.
Долгие годы Аверченко в России был неизвестен, а когда стал доступен, то былой славы не сыскал. Похоже, юмор – это, действительно, не про нас. Нам подавай чего-нибудь позаковыристей, пофилософичнее, «потяжелее», с психологическими вывертами и мировыми трагедиями.
Не повезло Аверченко и с этой книгой, по существу, первой более-менее полной биографией. Не повезло, потому как авторша – не писательница никаким боком. Она очень старалась, провела исследовательскую работу, но книга у неё вышла никакая, ни рыба ни мясо, ни в городе Богдан ни в селе Cелифан. Вот и остаётся, откупорить с горя шампанского бутылку да перечесть «Шутку Мецената».