|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Довольно странное впечатление оставила после себя эта книга. По сути, здесь две небольших, никак не связанных между собой, повести. Если не пытаться искать связь между ними и читать их как отдельные произведения, то удовольствие получаешь колоссальное. Умеет Кутзее написать так реалистично, так живописать происходящее, что читатель volens-nolens оказывается втянут в нить повествования. Данная работа дебютная и поэтому, предполагаю, что впереди его ещё ждёт творческий подъем и вершина творчества. До этого произведения я уже знакомилась с его произведением, это был роман "В ожидании варваров", вполне достойная и интересная книга. Надеюсь, что и другие работы автора не оставят меня равнодушной.
Зачастую, приступая к дебютным вещам авторов, испытываешь некоторую боязнь получить кота в мешке. Не все авторы столь гениальны как Томас Манн, Герман Гессе или Томас Пинчон, чьи первые романы великолепны (хотя у Гессе не вполне дебют, начинал он как поэт). Есть и другая категория, например, Уильям Голдинг или Фёдор Достоевский (к первому гораздо меньше претензий, потому что всё-таки как подростковый роман весьма хорош, у нашего мэтра "Бедные люди" откровенно слабая вещь). Дебютный роман Кутзее и оправдал и не оправдал ожидания. Первая часть - о Юджине Доне, пишущем отчет о вьетнамской войне и сходящем в итоге с ума - слабовата, вторая - робинзонада Якобуса Кутзее в сердце тьмы в 18 веке (в землю намаква) - на порядок выше и лучше. А уж тем более связь между частями весьма туманна и натянута. Хотя догадаться вполне возможно, что представляет. И там, и там попытка заглянуть на край ночи, по ту сторону ужаса, только в первом случае герой не является непосредственным участником, во втором - основной герой событий. Оба сюжета представляют случаи колонизации: будь то вьетнамская война или фронтир в Африке (возможно термин более применим к освоению земель в США, но у Кутзее уж очень похожее описание). С первого произведения автор постарался задать высокую планку, экспериментуя с публицистическими и прозаическим жанрами, пробуя на вкус стилистику и ритм Беккета, Бернхарда, Конрада и Достоевского. Роман пусть не гениальный, но вполне добротный, особенно, если читатель дойдет до второй части.
Философия истории-вот что важно. Эти две истории нелегко прочесть и понять неподготовленному читателю. Кутзее тоже было по всей вероятности нелегко начать писать. "Писать надо только тогда, когда не можешь не писать". Л.Н.Толстой Писать он стал поздно, как поздний ребенок. Оно долго копилось в его сознании и вышло как кровавый рваный нарыв, как факт, который нельзя изменить или приукрасить. В 1971 году он подал заявку на оформление постоянного места жительства в США, но ему отказали по причине причастности к «анти-Вьетнамским» протестам. Он возвращается в Африку. Там он начал писать эту книгу вьтнамский проэкт и рассказ-отчет Якобуса Кутзее. В этой книге нет жанра. Это история. Суд. Протокол. Решение суда над самим собой. Вы достаете этого гнойного червя страха, подлости и порока, читая это произведение. Вы знаете, что это про Вас и это никому не доставляет удовольствие. Это книга для тех,кто хочет что то изменить, когда понимает, что жить так продолжать нельзя. Прочитав поймет-надо начинать с себя.
Вторая книга Кутзее за два дня - все просто потому что я заказал их наугад с интернет магазина. И вот что я могу сказать.
Є у Кутзее такий творчий метод – об'єднувати дві, ззовні не пов'язані ані героями, ані сюжетами, книжки під однією палітуркою. При цьому, очевидно, має виникати якийсь метатекст з надідеєю, вигаданою самим Кутзее. Схожий прийом він застосував, якщо не помиляюся, в «Элизабет Костелло».
Мягко говоря, не лучший литературный дебют. Видно, что автор старался придать произведению какие-то новые формы, раскрыть природу власти, женской души и по-новому взглянуть на проблему маленького человека. К огромному моему сожалению, результат превзошёл ожидания: вышла антивоенная (ну, хоть антивоенная, всё хлеб) ширпотреб-полупорнушка, с так сказать, мясцом и избитыми клише навроде: «Меня наказывают, значит, я виновен». Тот, кто произнесёт эти слова, побеждён.
Я удивленно читала эту книгу. Я вообще не слишком люблю книги от имени людей психически неуравновешенных: я не понимаю их логику, и собственно понимать не хочу, мне с ней не комфортно, с логикой таких людей, о которых пишет Кутзее в своей «Сумеречной Земле»: агрессивных, аморальных и эгоистичных. Как оказалось, самое неприятное для меня в этой книге — бессмысленность, отсутствие смысла, мне актуального, возможность что-то взять для себя из этого текста, оставить что-то на память, какую-то мысль, фразу, идею. Возможно, кто-то это находит в «Сумеречной земле» - но, судя по рейтингу, достаточно редко. Серьезно задумаюсь, прежде чем начать что-то еще этого автора.
ДЖ.М.КУТЗЕЕ. Сумеречная земля Я бы не сказал что это самая странная из прочитанных мною книг, но все-таки. Сначала о содержании. Роман состоит из двух частей, являющихся, по сути, абсолютно самостоятельными произведениями. За каким дьволом понадобилось соединять их вместе и называть романом, одному, наверное, автору известно. Общую идею там, конечно, можно вычленить, например, о том, что Жестокость, Насилие, Геноцид, изначально присущи человеку, и 17-й век, в этом плане, абсолютно ничем не отличается от века 20-го. Ну еще, о том, что, в обоих случаях главными героями являются просто подонки. Все это так, но по такому принципу можно вообще все что угодно пообъединять. Понравилось в качестве еще двух историй болезни.
«Сумеречная земля» – дебютная книга Кутзее. Даже если вас мало интересует проза «черного континента», узнать, с чего начинают будущие нобелиаты, согласитесь, по меньшей мере любопытно. Герой первой части книги Юджин Дон трудится над идеологическим обеспечением победы североамериканского оружия во Вьетнаме. Изучая фото, на которых бравые вояки гордо позируют с отрубленными головами туземцев и мужественно насилуют туземок (как тут не вспомнить Гуантанаму и Абу-Грейд!), он пытается подобрать некое метафизическое объяснение происходящему и в итоге приходит к полному разрушению собственной личности.
Та же участь ждет и героя второй части – отважного покорителя Южной Африки образца XVIII века, на роль которого автор «сосватал» собственного предка, голландского колониста Якобуса Кутзее. С богатыми дарами (в основном, табаком и виски) отправился герой на поиски мифического царства и несметных сокровищ, однако, столкнувшись с непониманием и равнодушием местных жителей, огнем и мечом отомстил им за свое разочарование. «Я – прозрачный мешок с черной сердцевиной, полной образов, и с ружьем», - говорит о себе Якобус и поясняет: «Ружье – посредник между нами и миром». Прогресс на месте не стоит: мистер Дон в качестве посредника предпочел уже напалм.
Как правило, при словосочетании «дебютный роман» представляешь себе вещь все-таки не вполне оригинальную и самостоятельную; во всяком случае, именно из-за подобных соображений я не больно-то торопился прочитать «Сумеречную землю» Кутзее, первый, как известно, роман будущего нобелевского лауреата. Все однако, решила распродажа - что называется, соблазнился. В результате - купил, прочитал, и хоть не скажу, что эта книга лучшая в «послужном списке» Кутзее, но ее очень высокий уровень для абсолютно бесспорен.
Совсем не ожидал такого мастерства и силы. Пластичная, удивительно «зримая» проза, совершенно оригинальная образность, подлинная острота нравственного звучания, сложная композиция - уже здесь в полной мере чувствуется масштаб автора; роман - или как еще изредка называют «Сумеречную землю» сборник новелл - захватывает, затягивает, от книги сложно оторваться. Шокировало - даже меня, читающего Кутзее далеко не в первый раз - обилие жестокости здесь; порой кажется, что это уже по любому слишком, явный перебор; что при таком нагромождении ужасов автор и сам неизбежно «скатывается», теряет уровень. Но только не Кутзее - гуманизм звучания его прозы всегда сохраняется, а жестокость никогда не становится самоцелью. Это - лишь способ мышления реальности во всех ее проявлениях и своеобразное обращение, даже воззвание, к этике читателя. Наверное, именно поэтому мне никогда не удавалось относиться к книгам Кутзее только как к искусству, только как к литературе. Но все же, как мне кажется, в некотором отношении «Сумеречная земля» уступает более поздним романам - таким как «Жизнь и время Михаэла К.» и, разумеется, «Бесчестье». Ведь изображая трагическое положение своих героев, Кутзее здесь по сути не дает никакой перспективы; нет возможности освобождения, изменения, преодоления. Драма героев «Сумеречной земли» - драма замкнутого круга, символизирующая в конечном итоге крайнюю степень сомнительности всей европейской цивилизации. И это еще очень мягко говоря. К слову, основным мотивом зрелых вещей Кутзее станет именно трагическое движение к свободе, к новому себе через страдание и отречение. В «Сумеречной земле» такой парадигмы нет; правда Юджин Донн, герой первой части «Вьетнамский проект», в конце все же хочет осмыслить «чья же я ошибка», но Якобус Кутзее, подводя итог в конце уже второй части, говорит о том, что ему все равно «родился ли я когда-нибудь или нет».
Две истории, одна 20го, другая - 17го века. Две сверхдержавы (своего времени) - США и Голландия. Два места действия - Вьетнам и Южная Африка. Итоги одинаковы. Написано захватывающе интересно. Советую всем.
Зачастую, приступая к дебютным вещам авторов, испытываешь некоторую боязнь получить кота в мешке. Не все авторы столь гениальны как Томас Манн, Герман Гессе или Томас Пинчон, чьи первые романы великолепны (хотя у Гессе не вполне дебют, начинал он как поэт). Есть и другая категория, например, Уильям Голдинг или Фёдор Достоевский (к первому гораздо меньше претензий, потому что всё-таки как подростковый роман весьма хорош, у нашего мэтра "Бедные люди" откровенно слабая вещь). Дебютный роман Кутзее и оправдал и не оправдал ожидания. Первая часть - о Юджине Доне, пишущем отчет о вьетнамской войне и сходящем в итоге с ума - слабовата, вторая - робинзонада Якобуса Кутзее в сердце тьмы в 18 веке (в землю намаква) - на порядок выше и лучше. А уж тем более связь между частями весьма туманна и натянута. Хотя догадаться вполне возможно, что представляет. И там, и там попытка заглянуть на край ночи, по ту сторону ужаса, только в первом случае герой не является непосредственным участником, во втором - основной герой событий. Оба сюжета представляют случаи колонизации: будь то вьетнамская война или фронтир в Африке (возможно термин более применим к освоению земель в США, но у Кутзее уж очень похожее описание). С первого произведения автор постарался задать высокую планку, экспериментуя с публицистическими и прозаическим жанрами, пробуя на вкус стилистику и ритм Беккета, Бернхарда, Конрада и Достоевского. Роман пусть не гениальный, но вполне добротный, особенно, если читатель дойдет до второй части.
Философия истории-вот что важно. Эти две истории нелегко прочесть и понять неподготовленному читателю. Кутзее тоже было по всей вероятности нелегко начать писать. "Писать надо только тогда, когда не можешь не писать". Л.Н.Толстой Писать он стал поздно, как поздний ребенок. Оно долго копилось в его сознании и вышло как кровавый рваный нарыв, как факт, который нельзя изменить или приукрасить. В 1971 году он подал заявку на оформление постоянного места жительства в США, но ему отказали по причине причастности к «анти-Вьетнамским» протестам. Он возвращается в Африку. Там он начал писать эту книгу вьтнамский проэкт и рассказ-отчет Якобуса Кутзее. В этой книге нет жанра. Это история. Суд. Протокол. Решение суда над самим собой. Вы достаете этого гнойного червя страха, подлости и порока, читая это произведение. Вы знаете, что это про Вас и это никому не доставляет удовольствие. Это книга для тех,кто хочет что то изменить, когда понимает, что жить так продолжать нельзя. Прочитав поймет-надо начинать с себя.
Я удивленно читала эту книгу. Я вообще не слишком люблю книги от имени людей психически неуравновешенных: я не понимаю их логику, и собственно понимать не хочу, мне с ней не комфортно, с логикой таких людей, о которых пишет Кутзее в своей «Сумеречной Земле»: агрессивных, аморальных и эгоистичных. Как оказалось, самое неприятное для меня в этой книге — бессмысленность, отсутствие смысла, мне актуального, возможность что-то взять для себя из этого текста, оставить что-то на память, какую-то мысль, фразу, идею. Возможно, кто-то это находит в «Сумеречной земле» - но, судя по рейтингу, достаточно редко. Серьезно задумаюсь, прежде чем начать что-то еще этого автора.
Мягко говоря, не лучший литературный дебют. Видно, что автор старался придать произведению какие-то новые формы, раскрыть природу власти, женской души и по-новому взглянуть на проблему маленького человека. К огромному моему сожалению, результат превзошёл ожидания: вышла антивоенная (ну, хоть антивоенная, всё хлеб) ширпотреб-полупорнушка, с так сказать, мясцом и избитыми клише навроде: «Меня наказывают, значит, я виновен». Тот, кто произнесёт эти слова, побеждён.
Дебютный роман Кутзее, в котором упоминаются племена бушмен и берберов. Ассоциативно вспомнилась книга Леклезио (тоже Нобелевский лауреат) "Пустыня". Но если Леклезио смотрит глазами племен, то Кутзее - глазами завоевателей. Бушмены - грязные, голодные, не любят воду, все страшное и брезгливое для цивилизованного человека. У Леклезио - люди души. Дети песка и солнца. А в начале книги приплетена история о создании отчета для американских военных во Вьетнаме. И как от этого отчета человек сходит с ума.
ДЖ.М.КУТЗЕЕ. Сумеречная земля Я бы не сказал что это самая странная из прочитанных мною книг, но все-таки. Сначала о содержании. Роман состоит из двух частей, являющихся, по сути, абсолютно самостоятельными произведениями. За каким дьволом понадобилось соединять их вместе и называть романом, одному, наверное, автору известно. Общую идею там, конечно, можно вычленить, например, о том, что Жестокость, Насилие, Геноцид, изначально присущи человеку, и 17-й век, в этом плане, абсолютно ничем не отличается от века 20-го. Ну еще, о том, что, в обоих случаях главными героями являются просто подонки. Все это так, но по такому принципу можно вообще все что угодно пообъединять. Понравилось в качестве еще двух историй болезни. |
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
