Зона: (Записки надзирателя), размер 180x115x10 мм

И вновь под осень я бреду в библиотеку ,что бы взять этот старый, но такой родной томик Довлатова. Взять, чтобы окунутся в мир, который тебе не понятен, не известен. В мир, где люди не делятся на плохих и хороших, ведь « глупо делить людей на плохих и хороших... На злодеев и праведников... Человек неузнаваемо меняется под воздействием обстоятельств.»
Что же такое «Зона»?
Это своего рода дневник, хаотические записки , комплект неорганизованных материалов. В этом беспорядке прослеживается общий художественный сюжет. Сборник самостоятельных зарисовок о заключенных и надзирателях. Некоторые, так сказать, воспоминания и впечатления Довлатова от его службы в системе охраны исправительно-трудовых лагерей в первой половине 1960-х годов, а также перемежающие их «письма к издателю» с комментариями, пояснениями и уточнениями деталей.
Каждая зарисовка отображает какой-то смысл, мораль. Она не пуста ,она живёт. Я верю каждому персонажу ,верю каждому его слову и каждому действию.
Пусть кото-то и говорит, что «Зона» хуже остальных произведений, но я вам так не скажу ,так как для меня правдивость и язык автора –это уже повод любить произведение.
Этот что-то новое , ведь прежде я никогда не читала подобного. Тема тюрьмы меня не когда не интересовала, но прочитав Зону я захотела познакомиться с этим материалом по подробнее.

«Зона» являет собой «своего рода дневник, записки, комплект неорганизованных материалов», сборник самостоятельных зарисовок о заключенных и надзирателях. Некоторые, так сказать, воспоминания и впечатления Довлатова от его службы в системе охраны исправительно-трудовых лагерей в первой половине 1960-х годов, а также перемежающие их «письма к издателю» с комментариями, пояснениями и уточнениями деталей.

Говорят, «Зона» была для Довлатова самым важным произведением. Над ней он работал упорно и обстоятельно, собирая эпизоды скрупулезно, словно бусы на нитку. В ней он воспроизвел, возможно, наиболее противоречивые эпизоды собственной биографии. В ней попытался объяснить свое творчество. В ней же представил философские размышления о природе человека, о добре и зле, о «тенденции исторического момента».

А у меня с «Зоной» не случилось. Не вошла она в список моих любимых довлатовских книг, понравилась меньше «Наших» и «Чемодана». Я было подумала, что проблема во мне (или в аудиокниге взамен обычного чтения), но из прочих рецензий поняла, что книга действительно такова - через нее бывает трудно продраться, уловить суть сюжета, проникнуться им. Не оттого ли, что мы - к счастью! - очень сильно отдалены от мира зэка?

Вероятно, это не та книга, с которой стоит начинать знакомство с автором, потому что сюжеты в основном отрывисты, а лагерный колорит весьма своеобразен. Хотя неприглядные подробности были вычеркнуты сознательно, сама тема не слишком приятна и далеко не каждому близка. Однако преданные поклонники Довлатова непременно оценят его "фирменный" стиль, откровенность, тонкий юмор и точные замечания о сути человека.

М.

Моя рецензия на книгу Чемодан
Моя рецензия на книгу Наши

А я сегодня книгу прочитала. За ночь, в прямом смысле этого слова. Довлатова. «Зону». Внезапно, да?
Во-первых, томик был внезапно найден на полках у родителей.
Во-вторых, в 2015 году ходили на творческий вечер Александра Филиппенко, и он читал отрывок - на зоне ставили спектакль в честь 7 ноября, про Ленина, Дзержинского. И увидев томик «Зоны» что-то мне подсказало - вот и источник. И если б не это обстоятельство, то может (крайне маловероятно!) я б и не взялась за «Зону».
Книга - записки Довлатова о работе надзирателем, чередующиеся с письмами к редактору с просьбой опубликовать эти записки. Уже будучи в Америке. Это не цельное повествование, так как материал был сфотографирован и вывезен за границу мыслимыми и немыслимыми способами. Так что появлялись записки по мере поступления и в довольно разрозненном состоянии. «От хорошей жизни писателями не становятся» - считал Михаил Зощенко. Вот и Довлатова посетила муза писательства после трёх лет университетов в системе ВОХРа.
Цель Довлатова - не описывать ужасы и физиологию лагерной жизни. Книга о жизни и людях, как говорит сам автор. О том, до какого животного состояния может дойти человек. О том, как мало различий между надзирателем и заключённым. О свободе и её относительности. О добре, зле и , опять же, их относительности.
«...дело в том, что зло произвольно. Что его определяют - место и время. А если говорить шире - общие тенденции исторического момента. <...> Поэтому дай нам Бог стойкости и мужества. А ещё лучше - обстоятельства времени и места, располагающих к добру...»

Сильно. Цепляет. Я все никак не доберусь до солженицивского архипелага, а "Зона" стала неким таким перевалочным пунктом. Думаю, они идеальна в качестве первой книги к ознакомлению с лагерной темой. Она мягкая, совсем не жестокая. Там нет ужасов тюрьмы, кровавых историй, а есть люди. Люди разные, и среди осужденных есть неплохие, и среди надзирателей откровенные твари. Ты читаешь и думаешь о том, как же это все же ужасно, что ты никогда-никогда там не окажешься, но ведь все эти люди тоже так думали...
Сильная книга, хорошее знакомство с новым автором, которое я постараюсь продолжить и дальше.

Очередная книга для настоящей леди.

У меня правда очень странные вкусы, помимо темы войны и армии, мне очень интересна тема исправительных учреждений. В молодости я даже просила папу сводить меня на экскурсию в какую-нибудь тюрьму, но он только покрутиил пальцем у виска.

А теперь о самой книге и о ее авторе: с Довлатовым познакомилась в тот момент, когда о нем вышел фильм с одноименным названием. Сразу же возникло желание что-нибудь почитать из его творчества. Выбор пал на эту повесть, состоящую из 14 эпизодов из жизни заключенных и надзирателей и из писем автора к издателю.

"Ад - это мы сами", - пишет Довлатов. Сложно не согласиться, ведь мы сами решаем, как нам себя вести, каких идеалов придерживаться и какие моральные рамки себе установить. Отсюда мысль о том, что порой надзиратели совсем не отличаются от самих зака.

А вы знали, что абривеатура "ЗеКа" изначально означала Заключенный Красноармеец. Об этом Довлатов не пишет, это уже мои познания.

Зато Довлатов пишет о том, что лагерь представляет собой точную модель государства. В лагере имеется политический режим (правила внутреннего порядка), народ (заключенные), милиция, ныне полиция (охрана). Так есть все, чему положено быть в государстве. Зона - это жизнь! Жизнь по ту сторону колючей проволоки. Жизнь ужасная, но от этого не спрятаться. Как говорится: От сумы да от тюрьмы не зарекайся.

В целом, я довольна. Эту книгу прочитать стоит!

Зона Довлатова - книга-назидание потомкам от человека, который жил в грусти и тщетно хотел писательской славы, но жизнь распорядилась по-другому. До самой смерти в США Довлатов так и не издал ни одной книги на родине.

Всем, кто берет у меня почитать Довлатова, я рекомендую знакомиться с его произведениями строго в таком порядке: Зона - Компромисс - Заповедник.

Зона - знаковое произведение, начало начал довлатовского стиля, некий компромисс между классической музыкой и шансоном. Не рекомендую Зону особо впечатлительным и романтическим натурам, будет больно.

Вторая книга Довлатова, которую держал в руках. И почему-то мне кажется, что это будет та самая, единственная, которая мне не понравилась. Сказать, что она плохая, язык не повернется. Она живая, она наполненная образами и характерами, деталями, как в "Чемодане". Но она не звала меня к себе, может, только под конец. Она сочная, в ней есть то, зачем я ее купил. Но она разрозненная, совсем не цельная. Может, было бы лучше разбить ее на отдельные рассказы, чтобы не возникало ожиданий увидеть крепко сбитый продукт, и в итоге видеть подогнанные повести.
Мне как-то очень близка тема лагерей, тюрем, метаморфоз характеров и настроений за решеткой. Но в этот раз как-то все осталось недосказанным, будто вот-вот, и обрывается. Множество новых лиц в каждом новом эпизоде, другие пейзажи часто сбивали с настроя, взятого в предыдущем. Но. Самое интересное то, что я все равно обязательно прочитаю следующую его книгу, а, надеюсь, и все. Книга все равно полна прекраснейшей языковой работы, оборотов и лексического разнообразия.

Пожалуй, из того что я читала у Довлатова, эта книга самая слабая. Но тем не менее, отрицательную оценку я ей поставить не могу и не хочу.
Во-первых, Довлатов, как всегда честен. Он не приукрашивает действительность, но и не чернит её почем зря. Жить можно и на зоне, утверждает писатель, потому как Ад — не там, он внутри каждого из нас. И ведь не поспоришь!
Во-вторых, удивительный довлатовский язык и чувство юмора. Очень мягкое, ненавязчивое — фирменный его стиль.
В-третьих, хоть и не слишком мне интересна и любима лагерная тема, но рассказчик Довлатов хороший и многие истории просто проникают в душу и запомнятся надолго. Как, например, про "вора в законе", который отрубил себе руку, чтобы только не работать.
Жесть!
Нравится мне этот писатель. Читайте, он этого заслуживает!

Повесть построена как чередование историй зеков и надзирателей с письмами автора к издателю. Если Вы подумали, что это книга о лагерях и зеках, то Вы ошибаетесь, это книга о жизни и людях.
В книге нет каких-то особо душераздирающих историй лагерной жизни, идея книги была не в этом. Автору хотелось подвести читателя к зеркалу, чтобы читатель понимал, что он ничем не отличается от преступника.
Ведь преступник – это такой же человек, как и Вы, да он совершил ошибки на своём пути, но ведь не от хорошей жизни он их совершал?

Довлатова интересно подчёркивает происхождение зла (а соответственно и преступности). «Зло определяется конъюнктурой, спросом, функцией его носителя». А также зло определяется фактором случайности, стечением обстоятельств.
Да, в книге упомянуты некоторые детали жизни зеков, к примеру, то, что заключенный татуировал у себя на лбу «раб МВД», после чего был натурально скопирован двумя тюремными лекарями, или массовые оргии лесбиянок, насилие скота, приготовление из чая подобия наркотического средства и так далее, но Довлатов не раскрывал эти темы, а лишь в скользь упомянул их.
И даже в скользь, изучив эти подробности, ты сразу можешь понять почем люди, попадая в тюрьму меняются. Кто-то в лучшую, а кто-то в худшую сторону. Вы можете на воле быть боксером, а попав в тюрьму, станете лагерной "дуней" с накрашенными губами.

Прочитав книгу, Вы также потяните свои знания в «фене»:
"В дамках"
"Лепила"
"Бугор"
"Зековский треух"
"Мансы раскидывать"
"Чернуха"
"Кирной" -
"Стаканы"
"Шныри" и т.д.
Прошу заметить, в 2013 году повесть «Зона» была включена в список «100 книг», рекомендованный Министерством образования и науки РФ школьникам для самостоятельного чтения. На минуточку!

Довлатов в своей обычной манере — трагическая простота с вкраплениями смехуёчков сквозь скрежещущие от неуютности жизни зубы — показывает читателям, что любое место лишения свободы становится сакральным. Оно затрагивает не только тех, кто отбывает наказание, но и тех, кто за ними надзирает, так что первых от вторых иногда очень трудно отличить. Обволченные люди, которые существуют в каких-то немыслимых условиях, но при этом не превращаются в труху, а как-то умудряются шутить, приспосабливаться, вести дела, строить планы... На этом фоне сам альтер-эго Бориса Алиханов смотрится даже противоестественно: вот зэки сидят и точно знают, что делать и что они будут делать потом, а он вроде как на свободе, но при этом в жизненных координатах и путеводных огнях полный раздрай.

Сергей Донатович всегда хорошо знал то, о чём писал, так что его наблюдениям можно верить. Литературоведы много спорят о том, зачем этой нежно выпестованной повести, которая на самом деле всё равно представляет себе кучку новелл с общим местом и примерным временем действия, нужно обрамление в виде писем. Чтобы было более автобиографично? Чтобы связать эти фрагменты воедино? Наверное, всё сразу. Мне кажется, что больше всего эти письма нужны, чтобы смазать особенно жёсткие места, выдернуть нас на секунду из этой морозной и душно-угарной реальности — эй, очнись, ты тут, читаешь в тёплой квартирке у уютной лампы за кружкой чая. Они там, держи дистанцию.

В отличие от большинства другой лагерной прозы, в "Зоне" нет упора на какие-то детали быта, которые нас должны поразить своей суровостью. Всё это упоминается вскользь, как декорации. На сцене человеческие чувства, которые одинаковыми бывают что на воле, что за решёткой. только на зоне они острее и ярче, чтобы пробиться через это отупление и мороз, поэтому и смотрятся более выпукло. А так что музей Пушкина, что редакция газеты, что место отбывания наказаний — всё одно. Человеческое варево страстей.